Джеки Д`Алессандро - Тайные признания

– А как же управление графством? Своим имуществом?

– Для этого требуется не так много времени, как может показаться. У меня есть превосходный управляющий, который так умело ведет дела, что моего вмешательства почти не требуется. Управление домашним хозяйством хорошо налажено, так что я могу отсутствовать месяцами, и в моем графстве не возникает никаких проблем. – Каролина заметила, что в его глазах внезапно отразилась грусть, и ей захотелось узнать причину.

В следующий момент он улыбнулся:

– Довольно неприятно сознавать, что ты никому не нужен, но теперь благодаря Сэмюелу и его животным я чувствую себя полезным.

– Вам очень повезло, милорд. Я тоже страдаю по причине, схожей с вашей, однако в отличие от вас пока не нашла, чем можно заполнить пустоту. – Каролина редко обсуждала такие вещи с кем-то, кроме Сары, однако не удержалась и сказала: – Я знаю, как тяжело быть никому не нужной.

Дэниел выпрямился и покачал головой:

– Вы ошибаетесь. Ваша сестра и ваши подруги нуждаются в вас и глубоко привязаны к вам. Я наблюдал это каждый раз, когда вы собирались вместе.

– Да, конечно. Однако Эмили и Джулиана живут со своими семьями, а Сара теперь замужем.

– И вы чувствуете себя одинокой.

Каролина посмотрела ему в глаза:

– Вы говорите так, как будто вам знакомо это чувство.

– Совершенно верно. Я понимаю, как вам трудно переживать одиночество, и в то же время завидую, что у вас есть близкие люди, которые нуждаются в вас.

Его слова, сопровождаемые печальным выражением глаз, тронули ее. Прежде чем она смогла ответить, он заморгал, словно выходя из транса, и горько улыбнулся:

– Черт возьми! Прошу прощения за то, что наш разговор принял такой грустный оборот.

Каролина сомневалась, стоит ли сказать ему, что относится с пониманием к его искренним словам, и, в конце концов, решив придать своему голосу легкий тон, спросила:

– А вы предпочли бы обсуждать погоду?

– Нет. Я предпочел бы говорить совсем не об этом.

– О чем же тогда?

Каролина затаила дыхание, увидев, как вспыхнули его глаза. Дэниел окинул ее взглядом сверху донизу и задержался на несколько секунд на ее лодыжках, прежде чем поднять голову. Когда их взгляды опять встретились, его глаза озорно блестели, от чего Каролине стало трудно дышать.

Он протянул руку и провел пальцами по тыльной стороне ее ладони.

– Я очень хотел бы посмотреть на шрам, оставшийся после лазанья на деревья.

Глава 11

Моему любовнику нравился бильярд, однако он по-новому воспринял эту игру, когда я приподняла свои юбки и вызывающе склонилась над столом. Обнаружив, что я не позаботилась надеть панталоны, он с особой страстью увлекся этим видом спорта, и после двух потрясающих кульминаций я тоже по достоинству оценила эту игру.

Каролина удивленно заморгала. Вместо страстного поцелуя, которого она ожидала после того, как Дэниел возбуждающе прикоснулся к ее руке с пылким выражением глаз, он предпочел лишь взглянуть на ее шрам?

Что за детские игры? Как она могла считать его очаровательным, решительным джентльменом, когда для его характеристики в большей степени подходит такой эпитет, как «вызывающий раздражение простофиля»? Прежде чем она сообразила, что ответить, он опустился перед ней на одно колено, слегка приподнял край платья и нежно обхватил ее левую лодыжку. Каролина ощутила приятное тепло, и хотя разум требовал немедленно отстраниться от прикосновения этого мужчины, тело отказывалось подчиняться.

– Шрам на этой лодыжке? – спросил он, устанавливая ее левую ступню на свое приподнятое колено. Потом снял ее туфлю и осторожно помассировал подъем.

Каролина резко втянула воздух и сжала губы, сдерживая готовый вырваться стон удовольствия от этой восхитительной ласки. Приятное тепло распространилось вверх по ноге и сосредоточилось внизу живота. Боже, ей ужасно нравился этот массаж. Давно уже она не испытывала такого блаженства. Казалось, ласки Дэниела размягчили ее позвоночник, и она вся расплылась, превратившись в бесхребетную, трепещущую массу, готовую соскользнуть на кафельный пол.

– Эта лодыжка? – повторил он.

Не доверяя своему голову, она лишь отрицательно покачала головой.

– О, значит, правая. – Однако вместо того, чтобы отпустить ее левую ногу, он медленно продвинул свои руки вверх к икре, не прекращая восхитительный массаж. Каролина вцепилась в парчовую подушку, едва сдерживая крик наслаждения.

Когда Дэниел достиг колена, она с потрясение наблюдала, как он развязал подвязку и начал медленно скатывать вниз чулок. Шелк с тихим шелестом скользил по ноге, что вызывало у Каролины дрожь во всем теле, но еще большее возбуждение она почувствовала от его рук на ее обнаженной коже. Отбросив в сторону чулок, он поднял ее платье и нижнюю юбку выше.

Голые пальцы ее ноги упирались в его мускулистое бедро. Глядя на то, как он стоит перед ней на одном колене, склонив темноволосую голову, она ощутила возбуждение, какого никогда прежде не испытывала.

– Какая у вас прелестная кожа, – пробормотал он, продолжая скользить пальцами по ее икре вверх и вниз. – Такая мягкая и гладкая.

Дэниел посмотрел на Каролину, и его напряженный взгляд опалил ее. Охваченная адским огнем, она наблюдала, как он поднял ее ступню и прильнул губами к подъему.

Каролина охнула и на этот раз не смогла сдержать глухой стон.

– Вы правы. – Его теплое дыхание коснулось ее ступни, вызвав дрожь во всем теле.

– П… права? – произнесла она чуть слышно.

– На этой лодыжке нет шрама. Она превосходна, и лучшей лодыжки я никогда прежде не видел.

Сознание того, что Дэниел, несомненно, видел множество женских лодыжек, должно было бы ужаснуть Каролину. Но вместо этого она с замиранием сердца воспринимала только существующую реальность, которая заключалась в том, что он видит и ласкает ее обнаженную ногу.

Между тем Дэниел покрыл поцелуями голень, и дрожь наслаждения вновь пронизала Каролину. Достигнув колена, он осторожно поставил ее ногу на пол, чем вызвал у нее протестующий стон. Однако, прежде чем она успела высказать свой протест, он поднял ее правую ногу и подверг такой же сладостной пытке, как и левую. В оранжерее слышно было только шуршание материала и учащенное дыхание Каролины, когда Дэниел начал снимать второй чулок.

– О, я вижу шрам, – пробормотал он, положив чулок поверх предыдущего. Затем внимательно осмотрел след на коже длиной в дюйм. – Больно? – спросил он, проведя пальцем по отметине.

Каролина не чувствовала никакой боли, но от волнения не могла связать несколько слов и ограничилась только односложным «нет».